У войны не детское лицо

Ревизор.ru

В фойе перед премьерой приглушенный свет. Зрителей по традиции встречает директор – Ирина Апексимова. Она тут хозяйка. С кем-то пара слов, приветственная улыбка. Третий звонок, тишина, малый зал, полумрак. Из декораций посередине пустой сцены лишь большой деревянный стол. За ним сидят герои спектакля – мальчики и девочки из детского дома. В алюминиевые миски воспитатель половником вместо супа заботливо разливает... воду, накладывает ложкой... землю – это еда.  Каждый из детей встаёт и  рассказывает свою историю войны.  "От голода братик сгрыз угол печки... Пролетел большой самолёт, мама упала, и её закопали... Молодой фашист, хвалясь своей меткостью, одним выстрелом убил трехлетнего малыша, сидевшего у окна в ожидании мамы". На табло над сценой цифры – возраст рассказчика: шесть, восемь, четырнадцать лет. Дети говорят спокойно, срываясь на крик лишь иногда. Эмоций и слёз у большинства уже не осталось, и от этого ещё страшнее. Все молодые актёры справились с трудной задачей – показать до дна выгоревшую душу. Бесстрастную и холодную, постаревшую, почти не живую. Великолепна и игра окаменевшей от горя воспитательницы Ирины Линдт.  Её движения – жесты заведённой куклы.

Никто до финала из зала не ушёл. С каждой следующей историей ужас усиливался. Зрителя оглушает грохот падающих алюминиевых тарелок на сцене, болтов и гаек, громыхающих на дне ведра, резкие звуки создают акценты, увеличивающие эмоциональное напряжение. Ты чувствуешь внутренний протест, этого не может быть, это слишком чудовищно... По словам режиссёра Дмитрия Егорова, он выбрал эту тему из-за того, что "герои – героями, а о детях мало кто думает, когда война начинается".

Война ломает людей изнутри и навсегда. Искалеченные детские души,  выжившие в этой мясорубке, уже не могли быть счастливыми. "Они становятся не совсем живыми, даже если в живых остаются", - поделился после спектакля размышлениями один из зрителей. Но самая страшная мысль, пусть и не высказанная вслух: "А стоило ли вообще выживать, и всю оставшуюся жизнь страдать от этой боли и ужаса?". Какая смерть страшнее: физическая или душевная? Один из героев спектакля рассказал, что молчал после войны шесть лет и, судя по всему, готов был и дальше... А эта красивая девочка-героиня с ослепительной, постоянной улыбкой. Фашисты расстреляли её брата и отца, а потом заставили её закапывать их, улыбаясь. Приклеенная, страшная улыбка так и осталась на лице с тех пор. Девочка выросла, и она боится молодых мужчин. Не вышла замуж, не полюбила, не родила, все думала: "А вдруг родится мальчик?!" И снова слова, выворачивающие душу: "Если вы, взрослые, решите начать войну, то должны сначала убить всех детей, потому что после войны невозможно остаться нормальным человеком".